Керамика в Музее изобразительных искусств в Бостоне
Этот случай наверняка занял бы достойное место в списке самых значительных случайных археологических открытий. Летом 1966 студент Гарварда по имени Стив Янг жил в деревне на северо-востоке Таиланда и ходил от двери к двери, изучая политические взгляды местных жителей для своей диссертации, и однажды во время одного из таких походов он споткнулся о корень дерева капок. Растянувшись на земле, он увидел прямо перед своим лицом какие-то зарытые в землю горшки, верхние края которых обнажили недавние муссоны. Заинтригованный внешним видом и фактурой нестеклянных осколков, он справедливо решил передать их для изучения государственным специалистам в Бангкоке.
То, на что случайно наткнулся Стив Янг, ныне считается одним из наиболее важных доисторических поселений в мире. Изначально возраст поселения, так называемого Банчианга, датировался 4000 годом до нашей эры (после многочисленных споров датировку пересмотрели и сейчас его относят к 2000 году до нашей эры или даже более поздним периодам), а значит оно является древнейшим из известных памятником Бронзового века в Юго-Восточной Азии, по которому можно судить о раннем развитии культуры, сельского хозяйства и технологий в регионе.
В 2008 году Банчианг вновь попал в выпуски новостей, по причине пятилетнего расследования, которое проводили под прикрытием сразу три федеральных агентства США. Объектами проверки оказались двое антикваров из Лос-Анджелеса, Кэри и Джонатан Маркеллы, и оптовый продавец Боб Олсон, которые, по словам федеральных агентов, завышали ценность находок из Банчианга, которые передавали музеям, чтобы мошенничать с налогами. За месяц до этого в четырёх калифорнийских музеях — Лос-Анджелесском окружном музее искусств, Музее искусства Бауерс в Санта Ане, Музея Азиатско-Тихоокеанского региона в Пасадене и Международном музее Мингей в Сан-Диего — в рамках следствия были проведены обыски.
Расследование также может иметь далеко идущие последствия для других музеев по всей стране. В письменных показаниях, поданных для получения ордера на обыск, агенты заложили основу для юридической дискуссии, в зависимости от исхода которой практически все вещи из Банчианга, находящиеся на территории Соединенных Штатов, могут быть признаны крадеными.
По сути дела, документы утверждают, что все предметы старины, которые были вывезены из Таиланда после 1961 года, когда в стране вступил в действие закон о предметах старины, по американским законам можно считать украденными. А так как раскопки в самом Банчианге начались лишь спустя довольно продолжительное время после указанной даты, практически все предметы из Банчианга в Соединённых Штатах могут быть квалифицированы соответствующим образом.
Среди множества американских музеев, в коллекциях которых содержаться артефакты из Банчианга, Музей искусств Метрополитен в Нью-Йорке; Галереи искусства Фрир и Саклер в Вашингтоне; Музей изобразительного искусства в Бостоне; Кливлендский художественный музей; Институт искусств в Миннеаполисе; и Музей искусства Азии в Сан-Франциско. И этот список ещё включает только учреждения, которые публикуют информацию об основных экспонатах своих коллекций в Интернете.
«Я считаю, что практически каждый крупный американский художественный музей, который собирает предметы азиатского искусства, имеет хотя бы несколько экспонатов из Банчианга», — говорит Форрест МакГилл, главный куратор Музея азиатского искусства. Его музей владеет 77-ю предметами из Банчианга, от окрашенных глиняных чаш до бронзовых браслетов и каменных топоров. МакГилл рассказал, что, узнав о федеральном расследовании, он изучил все эти вещи — почти все они попали в музей до того, как он начал там работать в 1997 году, — на предмет связей с Маркеллами. Таковых он не обнаружил.
«Всё это действует нам на нервы, уже некоторое время, и чем дальше, тем сильнее», — сказал МакГилл. — «Это не так просто, как вы могли бы подумать — быть в курсе и своевременно ознакомляться с законами разных стран, а также знать, какие иностранные законы в США принимаются к исполнению, а какие нет».
В галерее Фрир и Саклер хранятся 56 работ, в основном это керамические сосуды. В запасниках Метрополитена — 33 экспоната, среди которых сосуды, бронзовые браслеты, колокольчики и ковши. Музей изобразительных искусств Бостона владеет 17-ю, в том числе серыми керамическими горшками, стаканами и разнообразными глиняными валиками. Кливлендский музей имеет в коллекции восемь артефактов, в основном кувшинов. Институт Миннеаполиса владеет двумя керамическими кувшинами и тремя стеклянными украшениями для ушей.
Ни одна из размещённых в интернете записей о приобретении не упоминает ни Маркеллов, ни мистера Олсона. А по количеству хранимых материалов из Банчианга ни один из вышеназванных музеев даже близко не стоит рядом с музеем Бауэрс, в котором хранятся не меньше тысячи артефактов.
Однако даже намёк на то, что музеи владеют «награбленным» может вылиться для них в настоящий пиар-кошмар, что объясняет, почему лишь несколько кураторов пошли на контакт и готовы были поговорить об артефактах из Банчианга.
Помимо проблем в сфере связей с общественностью, существуют и потенциальные юридические трудности. Как пример крайности можно вспомнить Марион Тру, бывшую куратором Музея Дж. Пола Гетти в Лос-Анджелесе, которой в Италии предъявлено обвинение в сговоре с целью приобретения краденных предметов для её музея. В общем и целом, законодательство Соединенных Штатов по вопросам культурного наследия быстро развивается, отражая растущее осознание того факта, что коллекционирование определённых предметов может способствовать и служить причиной разграбления археологических памятников. Таким образом, американские музеи стали свидетелями того, как иностранные законы, на которые в США долгое время не обращали внимания, неожиданно начали восприниматься всерьез.
Например, в письменных показаниях, обосновывающих необходимость получения ордера на обыск во время федерального расследования, агенты обращаются к тайскому закону 1961 года — Акту о древних памятниках, предметах старины, предметах искусства и национальных музеях. Согласно этому закону, «зарытые, спрятанные или оставленные» предметы объявляются «государственной собственностью» и не могут быть легально вывезены из Таиланда без соответствующей на то лицензии.
Они цитируют тайского правительственного чиновника, который говорит, что, насколько ему известно, тайский Департамент изобразительного искусства «никогда и никому не выдавал лицензии на вывоз предметов старины из Таиланда с целью частной продажи».
Далее, так как законы иностранных государств не всегда признаются в Соединённых Штатах, в показаниях цитируются два федеральных закона, которые могут придать тайскому Акту определённый вес: «Национальный закон о краденной собственности» 1948 года и «Закон о защите археологических памятников» 1979 года.
Само собой, в конечном счёте определять, что является нарушением американского законодательства, а что нет, должен суд, а не федеральные агенты. И никаких обвинительных заключений пока выдано не было.
Но словам Патти Герстенблис, профессор права Университета ДеПола, данные письменные показания сигнализируют о серьезной заинтересованности федеральных органов в Банчианге, а также в налоговом мошенничестве.
«Я не могу утверждать, что правительство, образно говоря, забросит трёхочковый, если это дело дойдёт до суда, но я утверждаю, что информация, представленная в этих показаниях, впечатляет», — сказала она. «В конце концов, это итог пятилетнего расследование. Как внешние наблюдатели мы можем сделать вывод, что существует довольно значительная вероятность того, что эти материал из Банчианга могут считаться краденым имуществом в соответствии с законодательством США».
Первые крупные раскопки в Банчианге начались в 1974 году под эгидой Университета Пенсильвании и в партнерстве с тайской группой. Джойс Уайт, ученая, которая в настоящее время курирует проект Банчианга в университетском музее и оказывает содействие федеральному правительству в текущем расследовании, в то время была аспиранткой.
Она вспоминает, как ящики с добытыми в раскопках материалами и переданными правительством Таиланда специально для выставки (некоторые из экспонатов были предоставлены на длительный срок и до сих пор хранятся в музее), прибывали в Университет. «Там было то, что археологи называют мелкими находками: бронзовые браслеты, глиняные валики и так далее», — рассказывает Уайт. «И конечно, там было множество и множество мешков с битой посудой».
К 1980-м материалы из Банчианга заполнили международный рынок. «Мне сказали, что в Банчианге было выкопано около сорока тысяч горшков», — сообщил мистер Янг, бывший студент Гарварда в телефонном разговоре, в котором подтверждал подробности своего открытия, вплоть до синяков от падения.
Сын бывшего американского посла в Таиланде, он рассказал, что сам никогда ничего не подбирал на месте своей находки, беспокоясь о репутации своей семьи, и теперь владеет только одним единственным горшком, который подарила ему тайская принцесса.
Однако другие коллекционеры при этом накопили немало материалов из Банчианга, особенно в 1980-х и 90-х. Предметы оттуда имелись на рынке в изобилии и были дешёвы, по сравнению с другими древностями — как правило, стоили они не больше тысячи долларов. Как раз в основном в этот период ведущие американские музеи получали пожертвования и, в меньшей степени, сами делали приобретения, чтобы заполнить пробелы и своих коллекциях, посвящённых Юго-Восточной Азии.
Музеи в прошлом утверждали, что они сохраняют предметы, которые уже попали на открытый рынок. Но многие археологи считают факт коллекционирования таких артефактов печальным явлением, так как предметы изымаются из их оригинального и насыщенного информацией контекста. «Это уничтожает археологические данные», — говорит мисс Уайт. «Это позор, на самом деле. Разрушение знаний».
Всё чаще кураторы музеев начинают обращать внимание на эту проблемы, многие из них теперь заявляют, что не притронуться к подобным вещам даже если их будут предлагать самые престижные доноры.
«Мы откажемся, — говорит Роберт Якобсен, председатель отдела азиатского искусства в Института искусств Миннеаполиса, — и не только из-за расследования в Калифорнии, а потому, что времена изменились. Здесь есть некая моральная составляющая».
Отвечая на вопрос, будет ли его музей рассматривать вопрос возвращения экспонатов на родину, мистер Якобсен сказал: «Когда мы приобретали или получали в дар эти работы, и я думаю, что я говорю от лица всех музеев, оказавшихся в нашей ситуации, мы не считали их незаконными. Но если дойдёт до того, что по закону они будут признаны таковыми, то мы бы просто вернём их правомочным владельцам».
Мистер МакГилл из Сан-Франциско также сказал, что он отнесётся к любым претензиям «крайне серьёзно», отметив при этом, что правительство Таиланда никогда не связывалось с ним по поводу хранящихся в музее артефактов из Банчианга, несмотря на давнее сотрудничество. «Два года назад мы проводили большую выставку с экспонатами, позаимствованными из Таиланда, — отметил МакГилл, — и директор Национального музея Бангкока был в нашем музее несколько раз».
Тем не менее, по его словам, он внимательно следит за тем, как развивается федеральное расследование.
Также как и юристы-эксперты в области культурного наследия. Госпожа Герстенблис говорит, что расследование может привести к уголовным делам или гражданским судебным разбирательствам о конфискации имущества.
В то же время она призывает все музеи, «если не по законным, то хотя бы по этическим» соображениям ещё раз изучить предметы из Банчианга, имеющиеся в их коллекциях. «Когда они принимали эти пожертвования, какие документы они просили у доноров? Откуда взялись эти произведения?».
Стивен К. Урис, профессор юридического факультета Университета Майами, заявил, что правовые вопросы в этом деле ещё далеки от окончательного разрешения.
Он отметил, что Национальный закон о краденной собственности 1948 года распространяется только на имущество стоимостью свыше пяти тысяч долларов, и что федеральные суды до сих пор не поддержали применение Закона об охране археологических ресурсов к иностранным древностями.
Он также привел прецедент, созданный в 2003 году решением федерального апелляционного суда в отношении торговца антиквариатом Фредерика Шульца, которое обязывает сами правительства иностранных государств доказывать, что они применяют свои же законы о собственности у себя на родине.
Представьте себе, «у вас есть это огромное количество археологического материала, над которым другое правительство взмахнуло палочкой и заявило, что это, мол, наше», — рассказывает мистер Урис, — «но при этом они ничего больше не сделали для его защиты и сохранения. В этих обстоятельствах открытым остаётся вопрос о том, должны ли США воспринимать эту собственность как украденную».
Что касается последующих шагов в федеральном расследовании, то мистер Урис не хочет делать никаких прогнозов.
«Всё это может быть брошено из-за недостаточной доказательной базы, или потому что они почувствуют слабость своих правовых теорий», — говорит он, — «или расследование может двигаться вперёд и развиться в важное прецедентное дело».